Devenir

Алкоголь, наконец-то, разогнался кровью и ослабил своё воздействие на девушку, и очень кстати. Дождь в очередной раз схватил её за руку и потащил дальше, не давая возможности даже что-то возразить. Ощущая себя нашкодившим ребенком (после возмущенного тона Седого так вообще), Ниоби лишь вертела головой, позволяя себя тащить вперед.
Позади голодное пламя жадно пожирало дом изнутри, уничтожая то, что, возможно, было собрано когда-то его хозяевами непосильным трудом. Пламя забирало всё – и тела, и картины, и предметы мебели, оно неотвратимо следовало за ними, запуская длинные лапы аспидно-чёрного дыма.
В мраморном зале девушка освободилась от хватки Дождя, но не сбавляла темп. Она лишь прислушивалась к себе, пытаясь понять, насколько восстановился её магический запас. Магия всё ещё не искрилась на кончиках пальцев, приятно покалывая, как это было в те моменты, когда Ниоби была полна сил. Но энергия уже свободно втекала в неё, а чувство страха, ёжом засевшее в животе, словно ускоряло этот процесс. Тело активно способствовало самосохранению, открывая те резервы, которые обычно были спрятаны.

Трупы, трупы, трупы. Всюду трупы. Дом был пропитан кровью насквозь, эти стены уже было нельзя спасти, и огонь – это лучшее, что могло теперь произойти с этим поместьем. Её б воля, она бы насытила его кислородом, раздула пламя до небес и обратила тут всё в пыль и золу, дабы годы спустя тут пустили корни кусты и деревья, питаясь следами здешней жизни и смерти и очищая место заново.
Но её мысли прервались неистовым рёвом, раздавшимся за их спинами. Замерев как вкопанная, лесная резко обернулась, сжимая руки в кулаки до боли в пальцах. Ещё утром для неё оказалось задачкой не попасться в лапы извращенцу и той дамочке со шрамом. Но то сражение меркло и гасло по сравнению с тем, что разворачивалось здесь. Ни минуты покоя, ни шанса передохнуть, дом подбрасывал всё новых и новых выродков, чтобы проверить, из какого теста эти незваные гости.
Пригнувшись от грохота и полетевших во все стороны обломков стены, Ниоби отскочила ещё дальше, судорожно соображая, что ей делать дальше. Пережитого за одни сутки стресса ей хватило, чтобы задуматься о том, что её жизнь рабыни, в общем-то, не самая плохая. Если наёмники и сам Мирелит вынуждены вот так регулярно сталкиваться со всякими ужасами, которые не поддавались какому-то простому объяснению, то как, черт подери, он вообще ещё может спать?

Дверь позади неё распахнулась, по чувствительным ушам резанули звуки напряжённого боя, но лесная даже не обернулась. Она услышала знакомый голос Бальди, а значит позади не так уж и опасно. Её больше заботил монстр перед ней.
И тут внезапно Дождь сказал идти. Удивленно вскинув бровь, она прожгла его спину взглядом, полным негодования и раздражения, выкрикнув в ответ:
– Вот уж нет!
Вывернув ладони вверх и перед собой, Ниоби шагнула вперед, оказавшись на одной линии с Дождём перед монстром. Быть может, даже к лучшему, что она не видела Мирелита – её душа сразу начала бы трепетать и метаться, но сейчас… Она стиснула зубы, немного опустила голову, глядя на это мышино-медвежье уродство, и сосредоточенно окинула взглядом помещение.
– Я отвлекаю, ты бьешь, – бросила она мрачным, но резким и не терпящим возражений голосом, а затем сорвалась с места, стремительно бросаясь в сторону стены с окнами.

Понимая, что сотворить что-то серьезное магией она не сможет, поэтому решила расходовать энергию по чуть-чуть, точечно, забрасывая монстра всяким хламом и стараясь не попасться в эти пугающие лапы и не менее пугающие зубы. Сердце билось с утроенной скоростью, а сознание начало подкидывать ужасающие картинки того, как Дождя перемалывает эта пасть… Ниоби передёрнулась и рывком сорвала с окон пару штор. Пока те опадали вниз, лесная выбросила руки вперед, надувая плотную ткань аки парус, и направляя их в сторону монстра. Может он отвлечется на это, может нет и его лапы потом запутаются в ткань, когда она подлетит и накроет его сбоку. А может он просто промчится мимо. Сильно эльфийка не планировала, больше действуя наверняка.
Предметов, которыми бы можно было как-то интересно воспользоваться, в комнате было не так уж много, но лесной хотелось выиграть хотя бы секунду, хотя бы две, чтобы хоть как-то быть полезной.
Следом она выдрала из чьего-то тела копье, не особо целясь запуская его следом за парусом из штор – запуская больше магией воздуха, чем собственными силами, ибо у неё не было опыта владения подобным оружием. Со стороны это выглядело так, будто нечто небольшое, полное отчаяния, бросается чем попало в здоровяка и пытается сныкаться.
И после этого она как обезьянка вскарабкалась по соседней шторе вверх, прыгнула вперед и повисла на копье, что крепко засело между двумя панорамными окнами. Раскачавшись, она отпустила руки и, поддерживая себя в воздухе магией, перелетела на люстру, что болталась на длинной цепи. Теперь она была на достаточно высоте, чтобы обрушить эту тяжелую люстру вместе с собой на монстра, когда тот окажется прямо под ней.
Но пока она сосредоточенно срезала ветряными лезвиями с пола манекены в кирасах, намереваясь пустить их также аккурат в чудовище.

Привыкший к скитаниям и дракам в одиночку, Дождь не ожидал от Ниоби сопротивления его просьбе. Во всяком случае, он не попытался остановить её, считая выбор чародейки её правом и это право мечник уважал. Единственное, мужчина не был готов одновременно сражаться и следить за тем, чтобы эльфийку не убили, так как это было не в его стиле, не в его привычках и тем более власти. Обучаясь в школе мечников на острове Бер-Мендор, Дождь перенял стиль боя, который не рассчитывал на работу в команде, да и был не самым эффективным методом борьбы в условиях массовой рубки, особенно в тесном пространстве, как если бы это делали солдаты - ему всегда нужен был простор. С другой стороны, галерея была достаточно просторной, а Ниоби - это не рота солдат в плотной шеренге, мешающей мечнику делать его работу. Таким образом, к несчастью для наёмника, напарники часто сковывали его действия, к счастью для наёмника, он был обладателем одного жуткого, но полезного для особых и крайне опасных ситуаций секрета, о коем никто фактически не знал, лишь первый круг знакомств Дождя догадывался о том, что он не так прост, каким кажется.

Тварь, что предстала пред ними, была редкой разновидностью класса “кровососущих”, хотя мало чем походила на вампиров и повадками и питание, так как вместе с кровью поедала и мясо, и даже дробила кости. Разновидность этих монстров имела разное название, была редкостью и по некоторым источников из легенд считалась порождением некромантии и алхимии. Во всяком случае алхимия была наиболее вероятным вариантом, так как кровь у них, вроде как, шла и билось сердце, но тем не менее они обладали невероятной стойкостью и… регенерацией. Поговаривают, будто они родом из Империи, но чаще всего с ними сталкивались на севере Фотблада, в предгорьях Трёх столпов Йонза - их называли Морвалаками. За свою жизнь Дождь встречался с их представителями, однако этого - столь здорового видел впервые. Более мелкие члены семейства Морвалак были не столь крупными, способные даже летать, при этом не менее смертоносные, вот только… этот… наёмник чувствовал от него невероятную угрозу и самое главное, невероятную свирепость и жажду убийства.

План Ниоби был прост и достаточно эффективен. И действительно, когда Морвалак выдвинулся, начиная свой смертельный забег, он попал в шторы, дальше в него полетело всё то, что смогла найти и использовать при помощи своих чар эльфийка. В плечо чудовища глубоко засело копьё, об него бились элементы доспехов, разбивался камень статуй. Из-за усталости контроль над магией Ниоби давался сложнее, поэтому она даже ненароком метнула в чудище чейто труп, но… эффект был не столь велик, как можно было ожидать. Дождь успел сократить дистанцию и точным ударом угодить чудищу в шею, чтобы затем мощным, сокрушительным ударом когтистой лапы-крыла улететь в сторону, пробив арочное окно и вылетев к чёрту в окно. От такого удара дробятся кости, рвутся мышцы, лопаются органы…

Морвалака мигом сняла с себя ткань шторы, оскалившись на Ниоби широкой и страшной пастью, выпуская зловоние своим шипящим выдохом. Оно заревело, да так громко, что Ниоби могло бы вполне заложить уши. Он прыгнула, что невероятно для её габаритов, зацепившись за люстру и та с грохотом повалилась вниз. Морвалака упала, ловко приземлившись на все свои конечности и теперь надвигалась на сбитую с люстры волшебницу, чтобы раз и навсегда покончить с назойливой эльфийской мухой. Она будто не ощущала всех тех ранений, которые получила от чародейки. Ей было абсолютно плевать.

К счастью или нет, но этот рёв уже не смогли проигнорировать дерущиеся в следующем зале, тем более, что двустворчатая дверь была распахнута. Многие обернулись, включая Мирелита. На его лице выступало помесь недоумения и ярости. На самом деле, при виде монстра, безумство тёмнокровного немного сникло, а сам он подметил про себя, что столетием ранее вполне мог бы наложить в штаны от одного вида этого чудища. Паук, которого чародейка и следопыт повстречали в первый день своего знакомства на десять пунктов уступал Морволаке во всём, да не просто уступал, он бы получил паутинное недержание от этого зрелища. Вблизи можно было разглядеть, что местами лохматая шкура твари имела проплешины, свисающие куски плоти и кожи, возможно не её, но мысль об этом лишь сильнее была способна внушить больше ужаса. В обычной ситуации, эльф, вероятней всего, дал бы дёру, но к его отчаянию он заметил маленькую и хрупкую на фоне чудовища Ниоби, по которой уже плачет Иэлтара…

Первыми на помощь эльфийке, как ни странно, пришли гномы - Седой и Кремень. Они не совсем сбежали, просто обзавелись оружием подлиннее их топоров. Седой вооружился алебардой, а Кремень раздобыл где-то пику - видимо отнял у одного молчаливого рыцаря, стоящего на своем бронзовом пьедестале. К ним присоединилось ещё несколько гномов - Крепыш, Костелом, Серун и Петри. Если Крепыш и Костелом имели при себе бердыши, то Серун и Петри уже успели отправить два болта из здоровенных осадных арбалетов в сторону Морволаки, надеясь если не сложить ту на землю, то хотя бы отвлечь. Увы, ей было наплевать и на то и на другое, и на весь мир, кроме слабой чародейки - она просто была ближе, буквально под лапой - стоило замахнуться или просто сомкнуть челюсти на её голове, заставив тело содрогнуться в предсмертных конвульсиях.

Всё это зрелище, бесполезных действий неуспевающих на подмогу чародейки гномов вызвало у Мирелита приступы панической атаки, безнадёжности, страха и прочую смесь неприятных эмоций. Его прагматичная и отчасти циничная часть натуры во всю ревела и знала исход всего этого дела - Ниоби конец. Гномы не успеют, сам следопыт слишком далеко, ранен и в целом достаточно помятый, чтобы не то что обогнать гномов, но хотя бы догнать их не был способен. Его зрачки расширились от ужаса, сердце опустилось в пятки и сам он будто потерял волю к сражению, выронив статуэтку из рук, которой минуту назад выбивал всё дерьмо из головы своего врага. Всё было настолько ужасно и плохо, что если бы не Бальди, то эльфа прямо сейчас сожрала бы спикировавшая с потолка гарпия, но суровый гном фатальным для твари ударом топора пресёк её затею.

— Приди в себя, Мирелит - Херолит! — выругался гном.

Но сейчас для эльфа весь мир перестал существовать. Все звуки и шум боя ушли из его головы, яркие краски мебели дивного поместья, крови и причудливых картин на стенах померкли, став абсолютно серыми. Его взор затуманился. Это был конец. Мирелит осознал одну простую истину - о не хочет её потерять.

Морвалака выгнула, разинула итак широкую и жуткую пасть ещё шире и метнулась к Ниоби, чтобы превратить незадачливую рабыню в кусок бесполезного для её хозяина мясо. Не самое лучшее воздаяние за её грехи - неминуемый эпилог, конец историй, жуткий… кровавый… суровый… и страшный…

Но судьба - вещь интересная или не судьба. Может быть его и можно было назвать судьбой, то его действие, которое спасло чародейке жизнь, но Дождь, уже без маски, что была разбита, оказался рядом с чудищем, совершив рывок от окна столь быстрый, что гномы ахнули, не заметив этих движений и то, как он, сократив дистанцию, оказался рядом с тварью. Никто не видел его удара, лишь полоску размытого синего света, но было очевидно, что он нанёс свой удар и очень сёрзный, поскольку туловище чудовище накренилось на правый бок и его опасный рывок прошёл мимо Ниоби. Морвалака врезалось головой в одно из статуй. Её правая лапа отделилась от тела, оставшись лежать в нескольких метрах от твари. Тем не менее, Ниоби всё же задело плечом монстра, отбросив на несколько метров за статую, к стене.

Морвалака была ещё жива. Попыталась подняться, ещё раз потянуться к эльфийке, но Дождь не позволил этого ей сделать. Он снова оказался рядом, на сей раз на её спине, прониз клинком и пригвоздил к полу, спрыгнул, встал рядом с головой и… принялся бить её кулаками. Такое действие могло бы показаться смешным, ведь что может сделать человек голыми руками такому монстру? Но… каждый его удар отражался лёгким эхом по коридору, звуком молота по камню. Он сминал и сминал голову монстра. В конце концов, когда голова стала походить на кусок какой-то кровавой массы, наёмник взял тварь за шею, поволок, тяжело дыша, эту тушу массой почти в сорок, сорок пять пудов по полу к окну и, напрягшись, сумел швырнуть её в панорамное окно, выбив её к чёрту.

Бой был непростым. Дождь тяжело дышал, его ноги подкосились, он упал на одно колено. Его дыхание стало хриплым, он будто задыхался, держась обеими руками за грудь. А гномы… да и все свидетели этой схвати стояли в полном молчании, с таким выражением лица, будто все разом заразились лицевым параличом. Многие из оставшихся в живых кассари моментально сдрейфили и, побросав оружие, дали дёру кто куда. Кто-то в окно, кто-то через парадную дверь, кто-то дальше - в глубь поместья, а оставшихся теснили и добивали люди Бальди.

Дождь совершил подвиг о котором в Рёсо вскоре поползет, вдобавок приукрашенный, слушок, но зато многие барды не останутся без работы.

Хорош был план, да не выгорел с первых же секунд, когда тварь незатейливо отправила Дождя прогуляться на свежий воздух. Ниоби лишь успела с ужасом проследить, как его тело выбивает стекло и скрывается в темноте улицы. Причем летел он с такой скоростью, что, по-хорошему, должен был приземлиться где-то там, откуда они начинали свой путь к шахтам.
Вцепившись в цепь, которая держала люстру, лесная тупо смотрела на дыру в стекле, упустив момент, когда тварь с молниеносной скоростью подскочила к потолку, не дав Ниоби ни единого шанса, чтобы спрыгнуть. Продолжая сжимать пальцами цепь, она потеряла опору и сорвалась вниз, наблюдая, как стремительно приближается мраморный пол, окропленный кровью убитых, и слушая неистовый, звериный рёв рядом.
Смягчив падение, она приземлилась на ноги, но тут же откатилась прочь, однако не сумела сильно сократить дистанцию. Зловонный монстр, единственное призвание которого было убивать, не собирался тратить время зря и рванул уже к ней.
Сидя на коленях, лесная подалась навстречу ей, призывая магию воздуха на помощь и одаривая отвратительную рожу градом острых и колких невидимых ударов. Однако, ослепленная яростью и неистовой жаждой крови, махина попросту проигнорировала эту нападку, собираясь превратить лесную в лепёшку одним ударом своей лапищи.
Но Ниоби не сдавалась. Не осознавая, какая ей на деле грозит опасность, она продолжала истощать свои магические резервы, то отталкивая себя дальше, то пытаясь изрезать, оттолкнуть, выломать ветряными порывами монстру зубы! Нельзя, нельзя сдаваться, нельзя ей дать так просто до нее добраться!
Ей было неведомо, что гномы уже мчатся на помощь, что Мирелит уже почти похоронил её – она продолжала выдавливать из себя крохи магической энергии, и каждый удар был значительно слабее предыдущего.
В какой-то момент – а всё происходило буквально секунды – она поняла, что пасс рукой не дал ничего. Когтистая рука, занесенная над ней, отбросила тень, которая буквально парализовала Ниоби. Она, распахнув глаза, сидела на этом холодном полу, сжимая чью-то мертвую, холодную руку и смотрела, как быстро, но словно мучительно медленно, приближается эта тварь. Как переливаются её зубы, как бесформенно трясется её непробиваемая ничем туша.
В лесной не было ни страха, ни отчаяния, ни желания спрятаться – она просто в один момент утратила все эмоции, рассматривая монстра и задумываясь почему-то о том, сколько стоят его зубы на черном рынке.
Однако она успела лишь моргнуть, как вдруг полоса синего света снесла монстра прочь – тот лишь успел опрокинуть Ниоби плечом, отчего та улетела в стену и приложилась об нее затылком. В голове зазвенело, она сползла вниз, хватаясь за голову и пытаясь остановить сильное головокружение. Статуя перед ней двоилась, а то и троилась, а происходящее с монстром ушло вне поля зрения. Она лишь слышала звенящее эхо ударов, которые разносились по комнате. Закрыв глаза, она досчитала до десяти, помассировала виски и осторожно, жмурясь, посмотрела вновь вперед, замечая, как Дождь попросту выбрасывает нечто огромное в окно.
К этом моменту головокружение немного подутихло. Лесная поднялась на ноги и, пошатываясь и теряя курс, рванула в сторону Дождя. Расталкивая оцепеневших гномов, она рухнула на колени рядом с мужчиной и начала тараторить:
– Какого… ладно… Как тебе помочь? Где банри? Он ведь может тебе помочь, да? Нужно воды? Тебе нужно прилечь? Как ты это сделал? Ах… нет… потом, всё потом.
При ней умудрилась сохраниться небольшая фляга с водицей, которая тут же была протянута Дождю, а точнее, немного мимо него, так как голова еще кружилась, и Ниоби видела две тушки Дождя перед собой.
Протянув два пальца к его шее, она нащупала пульс, почти сразу понимая, что он попросту зашкаливает. Осмотрев бегло его лицо, она стремилась заметить признаки того, что ему не хватает кислорода – те же самые синие губы и бледный цвет лица. В целом, её знания об оказании первой помощи были весьма поверхностными, но чутье подсказывало, что выдать такую мощь на чистом адреналине было невозможно, а весь вид Дождя говорил за то, что ему сейчас очень не сладко.

Состояние Дождя было весьма не простым, но насколько непростым знал и понимал только лишь он сам. Он протянул ладонь, пытаясь вежливо отказаться от фляги с водой. Ему не хотелось пить, да он и не смог бы, занимаясь в первую очередь контролем своего дыхания.

— Не поможет. — глухо и тихо сорвалось с его уст. По его щеке прокатилась капелька пота, лицо действительно стало ещё бледнее при итак бледной коже мечника. Тени под его глазами проявились сильнее, тонкие, достаточно приятные алые губы потемнели, а взгляд плавал.

На шее мечника, явно тянувшись откуда-то со стороны туловища, стали проявляться широкие яркие полосы, мерцающие переменчиво фиолетовым, синим, серебристым и красными оттенками.


Мирелит вздохнул. Он был рад тому, что мечник справился и спас жизнь чародейке. Его реальность вновь обрела краски, взгляд стал яснее и он наконец-то начал осматриваться, чтобы оценить весь размах случившегося хаоса.

— Какого Пивня тут случилось?! — негодовал Бальди, ведя себя так, будто никогда и не расставался с эльфом.

— Это происки одного из чародеев, что вёл дела с кассари. Двое неизвестных пришли к нему, чтобы потребовать некую магическую вещь, но, разумеется, тот отказался. Сначала всё было обычно - лёгкая стычка, но чародей оказался любимцем тёмных искусств, а дальше… дальше случилось так, что кассари попали между молотом и наковальней. Я сумел воспользоваться замешательством и выбраться из места своего содержания, пускай и… помятый после некотрых пыток. — эльф сплюнул небольшим сгустком крови на пол. — Правда пытают они как девочки!

— А дальше что было? — не унимался гном.

— А дальше… — Мирелит, прихрамывая, обогнул круглый стол, направляясь к Ниоби и Дождю. — А дальше те двое одолели колдуна, превратив его в кучу пепла, раскидали с десяток головорезов кассари, включая их лидера, несколько тварей, что призвал грёбанный колдун и всё - их след просты.

— Хммм…— гном задумчиво почесал свою бороду. Рядом у его ног бегал и суетился ни черта не понимающий Пиво, ранее ловко маниврируя между ног дерущихся, чудом разок не лишившись хвоста от упавшего рядом топора. — Кажется, мы их видели.

Бальди вспомнил чудного Банри и мужика с красной татуировкой на лице по прозвищу Аспид.

— Неважно. Потом обсудим. — бросил Лит, переступая порог и оказавшись в галереях. Бальди шагал за ним.

— Тебе бы сейчас подлечиться… — заметил гном, но Мирелит как-то невнятно выразился и даже не оборачиваясь к Бальди, показал ему некий неприличный жест, в местных борделях означавший что-то очень невероятно непристойное и грязное, но Бальди лишь пожал плечами и во все свои крепкие и мощные зубы широко улыбнулся.

— Ему ничем не помочь, — громко подметил Лит, обращаясь к Ниоби. — Его болезнь - следствие одного алхимического эксперимента. — эльф старался говорить спокойно, демонстрируя свою невозмутимость, когда как на самом деле он подметил, что едва ли удерживается от желания броситься к своей подруге и крепко обнять её. С момента их расставания прошло не больше суток, но у следопыта было стоическое чувство, будто они не виделись уже целую вечность.

— Единственный способ справится с ней - найти лекарство, которого нет или же стараться не прибегать к помощи той силы, которую он нам продемонстрировал.

И хоть эльф сохранял покой, он не спускал с Ниоби глаз. Было в его взгляде что-то такое, нежное, доброе, чувственное. Он пожирал Ниоби глазами, не нарочно силясь запомнить все её приметы, особенности, детали, которые и так хорошо знал и помнил, но отчего-то боялся позабыть.

Что же до Дождя… лекарство действительно не существовало и действительно ничто не могло ему помочь… почти. Видимо, обладая хорошей памятью или просто перебирая все возможные варианты, Ниоби почти угадала - да, Банри. Был такой, который некогда несколько раз показывался ей на глаза, но куда-то исчез ещё в банях. Или… нет?


Где-то, со стороны разгорающегося пожара в левом крыле поместья, там, где начиналась галерея, в тени угла, у одной из штор, стоял силуэт, обладатель прекрасных и глаз, в коих таился яркий, переливающийся от далёких огней свечей свет изумруда. Это был не сильно высокий молодой человек - во всяком случае он таким казался -, и даже сокрытый тенью, можно было разглядеть его достаточно милое личико. Его лицо было спокойным, нежным, словно весенний ветерок, играющих в травинках зелёных полян Тауэмара. Умный взгляд, пронзительный и ясный, гулял по присутствующим в комнате, словно человек желал оценить их. В конце концов, он отделился от тени, сделал шаг в сторону Ниоби и Дождя. Эхом по просторной галерее отдавался стук каблуков его высоких, по самые колени, сапог. Сей молодой человек держал в руках книгу, на его поясе покоилась небольшая сумка, судя по бренчание, со всяческими склянками. Подойдя ближе, он ещё раз оценил всех присутствующих и явно не торопился что-либо делать. От него веяло ароматами разных лесных трав и растений, а ещё немного алхимией. Мирелит, Бальди и гномы стояли молча, разглядывая юношу. Лишь пару людей из этой банды попыталось что-либо спросить, но жёстким и кратким жестом Бальди, замолкли. Они знали его - многие из них, а ещё некоторые были, в некотором роде, его завсегдатыми клиентами. Во всяком случае, авторитет у этого человека имелся и никто не пытался его остановить, тем более, что он достаточно активно сотрудничал с гильдией наёмников и не только с ними.

— Ты можешь ему помочь? — вопросил Мирелит незнакомца, выдохнув, словно обрёл абсолютный покой в душе.

Назнакомец молча кивнул ему, легко улыбнулся и опустился на одно колено подле Дождя. Дождь заметил его и тоже не сдержал лёгкой улыбки.

— Ты… — хрипло начал Дождь. — Опоздал.


—Тогда почему ты ещё жив? — прошептал незнакомец, чуть шире улыбнувшись ему закрытой улыбкой. Дождь выдохнул, ибо знал, что возможно сегодня ещё не наступит его конец.

Незнакомец вынул одну из склянок, откупорил пробку и намочив ей слегка свою ладонь, принялся тереть шею мечника, про себя читая некий заговор. Его руку вскоре окружил магический ореол серебра и зелени.

На всё это дело гномы смотрели с неким благоговением. Никто не ожидал, что у мечника есть такой… друг? Дождь оказался его пациентом и пускай он не мог его вылечить, но мог облегчить страдания, избавиться от симптомов, замедлить ход болезни.

Ниоби с тревогой смотрела на Дождя, коря себя за то, что она никак не может ему помочь. Ей была совершенно неведома суть его недуга, и оттого она злилась, что не понимает, чего ждать в следующую секунду. Что он, быть может, упадет замертво, по сути, отдав свою жизнь на то, чтобы спасти непутёвую эльфийку от гибели. Быть может, не полезь она со своими отвлекающими, глупыми маневрами, он бы был более сосредоточен и не позволил бы твари приблизиться на столь опасное расстояние? Она стиснула зубы, закусив губу и нахмурилась, мысленно отчитывая себя и пристально глядя на странные мерцающие полосы на шее воина.
Обернувшись, она беспомощно оглядела столпившихся гномов, словно пытаясь высмотреть в их озадаченных лицах ответ на её немой вопрос.
– Да что же… Что же делать? Нельзя же оставить его так… Я…Я могу… Ты же задыхаешься, бьярг тебя подери… Я могу насытить каждый твой вдох кислородом, да, да, я могу, – она торопливо сложила ладони, прижимая их друг другу кончиками пальцев и зажмурилась, пытаясь нащупать в себе остатки энергии, но тело лишь отозвалось обессиленной пустотой и легкой болью. Разъединив ладони, она вновь сжала их с хлопком, пытаясь вновь и вновь воззвать к магии воздуха, которая пусть и текла по этому залу невидимыми струями, но лишь равнодушно огибала эльфийку, которая исчерпала всю свою силу.
Это было так несправедливо! Так нелепо! Она, маг воздуха, позволит её спасителю задохнуться! Да что же это такое, какой от неё вообще здесь прок? По скулами потекли слёзы от бесконечной обиды, крепко вцепившейся лапами в её истерзанное сердце. Руки продолжали монотонно, но яростно делать пассы, словно Ниоби пыталась уговорить магию подчиниться ей, она молила о том, чтобы та поддалась! Но та была нема…
Но вдруг её отчаянные попытки прервал громкий, но спокойный знакомый голос. Резко распахнув глаза, Ниоби обернулась и уставилась снизу вверх на подошедшего Мирелита неверящим взглядом. Она открыла было рот, но не произнесла ни слова, лишь завороженно глядя на то, как двигаются его побитые губы и слушая, что он говорит. Кровь мгновенно начала пульсировать в голове, наполняя щёки багрянцем.
“Что это было, Мирелит?! Как ты…как ты мог бесследно исчезнуть, как ты мог? Почему, почему ты не сказал мне, что делать в таких случаях?! Бьяргов ты Пеплоходец, как же я тебя ненавижу! Что же ты делаешь, а, скажи, что ты делаешь? Ты ведь едва не нарушил клятву, ту самую, которую ты мне дал! Твоя смерть, будь ты проклят, эльф, в эту клятву не входила!”
Всё это ядерным взрывом кричало у нее в голове, разметав прочь все остальные мысли. Глаза наполнились темно-синим, бездонным сиянием, дрожащим от гнева, от усталости, от страха, от…радости? Она поймала его взгляд и немного сощурила глаза, словно пытаясь остановить этот взгляд, задержать на себе, запретить ему двигаться дальше, она не желала терять этот контакт ни на минуту. Хотелось вскочить, замахнуться, садануть ему кулаками по груди и прокричать в лицо, какой же он всё-таки…!
Но вместо этого она продолжала стоять на коленях рядом с Дождём, сложив руки перед собой в жесте невыполнимого ею заклинания, лишь буравя Мирелита этим сложным, тяжелым и переливающимся разными оттенками океана взглядом.
И неизвестно сколько она бы ещё так таращилась, если бы не внезапный гость, появившийся будто из ниоткуда и изящно приблизившийся к Дождю, который перетянул на себя её внимание. Бросив свои попытки изобразить магию, лесная медленно поднялась и сделала шаг в сторону, уступая место незнакомцу. От него так сладко пахнуло знакомыми травянистыми ароматами, что эльфийка невольно сделала глубокий вдох, ощущая, как вместе с запахом по крови заструился тонкий поток энергии. Она чувствовала в этом незнакомце что-то родное, близкое её натуре, ощутила жгучее желание сесть рядом и посмотреть, что он такое делает, завалить его вопросами, но…
Но она лишь мягко и устало улыбнулась тому, когда поймала его мимолетный взгляд. Слишком много противоречивых чувств захватили её душу – то ли радость, то ли грусть, то ли стыд, то ли тоска… Всё это всегда обрушивалось на неё водопадом, больно било по голове, холодило каждую клеточку её тела, увлекало в неведомую бездну, из которой она никак не могла выбраться. Это напоминало ей черное болото, где не видно дна, и каждый следующий шаг может утащить тебя в трясину, и чем больше ты будешь дергаться, тем сильнее тебя будет засасывать.
Её разум давно треснул как стеклянная чаша, сквозь трещины сочилась её жизнь, её силы, её память. Они утекали прочь, а она никак не могла заделать эти чертовы пробоины. Достаточно лишь было один раз по своей глупости и самоуверенности оборвать жизнь того, кто дорог…
На мгновение зажмурившись, а затем открыв глаза, она медленно приблизилась к Мирелиту, пока все остальные были отвлечены на зрелище исцеления Дождя. Игнорируя всех вокруг, она остановилась напротив эльфа, так близко, что видела, как вздымается его грудь от дыхания, а в нос ударил горький запах его пота и спёкшейся крови. Покачнувшись, она подалась вперёд и попросту уткнулась лбом в его грудь, закрывая глаза.
Сейчас это значило слишком много, чтобы говорить хоть что-то.

Поддавшись импульсу, Мирелит и не заметил, как его руки обхватили спину и талию Ниоби. Уже слишком уставший, чтобы думать о чём-то, последствиях, проблемах и предстоящему пути, он просто опустил спою голову, коснувшись щекой шёлка зелёных волос чародейки. Его дыхание стало глубже, глаза сомкнулись. Он вдыхал её ароматы, как если бы наслаждался ароматами весенних трав, цветущих лаванды, жасмина и других причудливых цветов. Отчего-то, запахи девушки ассоциировались у Лита с голубым, рыжим и соломенным цветами.

— Я тут, я рядом... — тихо бросил он и его ладони на спине Ниоби сжались, сомкнув под собой часть её одежды. Он улыбнулся, медленно повёл руки выше, пока ладони не коснулись её щёк. Эльф слегка отстранился, прищурился и глядя на Ниоби с лёгкой, слабой улыбкой произнёс — Как давно ты начала употреблять крепкие напитки?

И пока Ниоби и Мирелит наслаждались присутствием друг друга, маленький Пиво уже кружил вокруг их ног, прыгая, про себя что-то воркуя и всем видом показывая своё выоское довольство. В конечном итоге, он свернулся калачиком подле них, ожидая, когда же они покинут это неуютном и слишком просторное для Пиво местечко.
Позже Бальди и Мирелит переговорили. Они не могли решить, у кого таки останется Пиво - каждый перекладывал ответственность за маленького хорька друг на друга и казалось будто им было совершенно безразличны нюансы касательно их встречи, мол что гном забыл в Рёсо и почему не связался с Литом ранее? В итоге… Пиво “сбагрили” под ответственность Ниоби, тем более, что та всё равно путешествовала вместе с эльфом. И только хорьку было наплевать на их мнение - он ластился то у ног Ниоби, то у Мирелита, а в целом больше уделял внимание и проявлял любви к тому, кто больше кормит и гладит, таким образом победитель, по мнению хорька, был предрешён. И всё же, маленький зверёк любил их всех, каждого по своему и по разному, зная, что скоро пути всех троих разойдутся, но с кем бы он не остался, его любовь ни к одному из них не будет забыта.

Дождю помогли добраться до двора. Под наблюдением банри, мечника уложили в одну из подкаченных из шахт телег. Банри, представившийся Демианом, не забыл и о раненых отряда, в первую очередь оказав первую помощь Мирелиту, так как рука последнего сильно пострадала. Он выписал ему лекарства, оставил парочку склянок и мешочек с сушеной целебной травой.

Удивительно, но так отряд прокопошился почти до самого утра, когда лучи утреннего солнца стали устилать равнины Рёсо. К этому моменту пожар уже охватил большую часть поместья, но никто и не собирался тушить его, желая похоронить все те ужасы и таящихся в тенях дома тварей раз и навсегда. Бальди и Литу предстояло предоставить гильдии хороший такой отчёт.

— Скитальцы. — произнёс Дождь, когда рядом с его телегой оказались гномы с Бальди во главе. — Я вспомнил, тот символ на груди Аспида.

— И чем эта челядь занимается? — во всю раскуривал свою трубку Бальди, раздобыв немного табака у Седого.

— Неизвестно наверняка, но они охотятся на необычные вещи, заключающие в себе магию или магические знания.

А тем временем, незадолго до отправления отряда, Мирелит отвёл Ниоби на холм, неподалёку, откуда открывался чудесный вид на втекающую в озеро Трэдо реку Лугра. Он не отпускал руку Ниоби. Его левая рука была забинтована и крепилась на груди перекинутой через шею эльфа повязкой. Он ничего не говорил, понимая, что никакие слова тут не нужны. Последний два, во всяком случае для него, были весьма насыщенными. Им был необходим отдых, небольшой отгул от обычно тяжкой и жестокой рабочей рутины. И хоть у следопыта было стоическое чувство, что он всё ближе к вызволению Ниоби из оков рабства, им всё равно была необходима передышка. Между ним и девушкой образовалась связь, возможно которая вернёт эльфийке чувство гордости и собственного достоинства, возможно она начнёт активнее сопротивляться воле хозяина, возможно даже погибнет в этой борьбе, но пусть и так. Он поклялся поддерживать её до конца, пока она будет бороться, искать свой собственный путь, рвать оковы до полного их треска и краха. Кто бы ни был её властитель, Мирелит верил, что вскоре птичка в его клетке обернётся настоящей змеей, откроет железную дверцу, выползет наружу и ужалит его за свою опрометчивость.

Мирелит крепче сжал ладонь Ниоби.

— Я не отпущу тебя! — внезапно и твёрдо заявил он, не отводя взгляда от горизонта, нахмурившись и шире распахнув свои глаза, словно собирался пронзить ими небо.

Титры, P.S - спасибо актёрам массовки в ролях зомби, мы выплатим им двойной оклад...