— Праведный гнев разит метко! - с какой-то детской радостью пробормотала Мирада, когда увидела, как пронзенный брошенными вилами мертвец вяло барахтается на земле. Рыцарь уже думала быстро добить пригвожденного недруга и броситься в погоню за зачинщицей всех этих невзгод, как чуть не упала на землю - она явно не ожидала, что уже, казалось, побежденный враг внезапно вцепиться ей в ногу. Умертвие до последнего не желало отпускать свою жертву, а почти что расколотый надвое череп продолжал злобно скалиться, глядя пустыми глазницами прямо на девушку.
— Да почему ты просто не сдохнешь, отродье! – процедила Мирада и принялась с остервенением бить мертвеца свободной ногой по его и так пострадавшей «голове», дабы окончательно превратить ту в труху. Уже такого надругательства гнилые кости выдержать не могли, и пальцы нежити разжались, освобождая деву меча из воистину мертвой хватки. Не теряя времени, девушка ринулась ко второму скелету, который неуклюже пытался вытащить из своей грудной клетки торчащие зубья вил, и несколькими выверенными ударами расколола череп и ему. На этом решив, что все порождения тьмы здесь повержены, Мирада сняла шлем, утирая лицо от заливающего глаза пота и, глядя на уже вроде как на обыкновенные кучи костей, попыталась отдышаться.
«Нет времени на отдых! Презренная ведьма, прислужница демонов, проклятая на веки, все еще где-то здесь, она не могла уйти далеко! Она должна ответить за все свои прегрешения, её должно поглотить очищающее пламя. Поглотить. Пламя!»
Голос Святой заставил её мигом прийти в себя. Вновь надев свой шлем, Мирада оседлала своего боевого коня и устремила того к пожарищу. Огонь, охвативший несколько домов, посеял сумятицу среди крестьян, но она не слышала ни каких-то криков ужаса, ни стонов раненных и прочих признаков того, что в поселении бушевала битва. Это значило, что либо два мертвеца были единственными спутниками ведьмы, либо основные силы были еще на подходе... Впрочем, Святая не может ошибаться, тем более, нет смысла драться со приспешниками колдуньи, если всё это безумие может закончиться одной её гибелью.
— Проклятая ведьма обратилась к своей нечестивой волшбе и пытается укрыться от гнева Единого и слуг его! – Мирада остановила коня прямо перед горящим домом, возле которого сновало большинство селян, которые всеми силами пытались остановить распространение огня, – Лишиться крова – страшное горе, но нет доли хуже, чем утратить свою честь в глазах Его! Нельзя позволить ведьме жить! Пусть те из вас, кто хорошо знают этот лес, устремятся в погоню, и первый, кто выйдет на след нечестивицы, подаст знак остальным. Не ведайте страха, ибо да воцариться справедливость и возмездие Его, и да будет это мерзейшее отродье отдано пламени, которое оно же посмело наслать на вашу обитель!
Не став дожидаться реакции жителей села, она развернула Като в сторону, в которой последний раз видела беглянку. То, что ведьма направлялась в сторону леса, она не сомневалась, но оказавшись там та могла последовать буквально куда угодно. А то и вообще обратиться в птицу и улететь, кто знает, на что та была способна. Именно поэтому Мирада решила потратить толику драгоценного времени и сделать небольшой крюк через деревню для того, чтобы обратиться к крестьянам – если кто-то из местных старожилов или просто смельчаков все же откликнется на её зов, то у нескольких преследователей будет все же больше шансов найти пытающуюся скрыться еретичку.
Като пустился галопом через поле, отделявшее деревню от леса, а Мирада внимательно всматривалась в все приближающиеся деревья. Оказавшись на опушке, рыцарь остановила своего скакуна и на мгновение закрыла глаза. Она прислушалась, но скорей больше к самой себе, чем пытаясь уловить какие-то посторонние звуки в чаще.
«О, Израненная Дева, направь свой верный клинок на врагов Его!»
В этой погоне приходилось полагаться скорей на божественное проведение, ибо не была она ни следопытом, ни охотницей, для которой лес был словно второй дом, а глаз наметан на различные мелкие детали. Крепче сжав в правой руке свой меч, она направила Като вперед, впрочем, стараясь вести коня туда, где деревья росли не так плотно - её учили сражаться верхом, но тут не приходилось чувствовать себя в седле так уверено, как на открытой местности.